ВОЕННАЯ МОЛИТВА
То
было время величайшего волнения и подъема. Вся страна рвалась в бой - шла война,
в груди всех и каждого горел священный огонь патриотизма; гремели барабаны,
играли оркестры, палили игрушечные пистолеты, пучки ракет со свистом и треском
взлетали в воздух; куда ни глянь - вдоль теряющихся вдали крыш и балконов сверкала
на солнце зыбкая чаща флагов; каждый день юные добровольцы, веселые и такие
красивые в своих новых мундирах, маршировали по широкому проспекту, а их отцы,
матери, сестры и невесты срывающимися от счастья голосами приветствовали их
на пути; каждый вечер густые толпы народа затаив дыхание внимали какому-нибудь
патриоту-оратору, чья речь задевала самые сокровенные струны их души, и то и
дело прерывали ее бурей аплодисментов, в то время как слезы текли у них по щекам;
в церквах священники убеждали парод верой и правдой служить отечеству и так
пылко и красноречиво молили бога войны ниспослать нам помощь и нравом дело,
что среди слушателей не нашлось бы ни одного, которым не был бы растроган до
слез. Это было поистине славное, удивительное время, и то немногие опрометчивые
люди, которые отваживались неодобрительно отозваться о войне и усомниться в
ее справедливости, тотчас получали столь суровую и гневную отповедь, что ради
собственной безопасности почитали за благо убраться глаз долой и помалкивать.
Настало воскресенье - на следующий день
войска выступали на фронт; церковь с утра была набита до отказа, здесь же находились
и добровольцы, чьи юные лица горели в предвкушении ратных подвигов; мысленно
они уже были там - вот они наступают, упорно, все быстрее и решительнее, стремительный
натиск, блеск сабель, враг бежит, паника, пороховой дым, яростное преследование,
капитуляция! - и вот они снова дома: вернулись с войны закаленные в боях герои,
долгожданные и обожаемые, в золотом сиянии победы! С добровольцами сидели рядом
их близкие, гордые и счастливые, вызывая зависть друзей и соседей, не имевших
братьев и сыновей, которых они могли бы послать на поле брани добыть отчизне
победу или же пасть смертью храбрых. Служба шла своим чередом: священник прочел
военную главу из Ветхого завета, потом первую молитву; загудел орган, сотрясая
здание; молящиеся поднялись в едином порыве, с бьющимся сердцем и блестящими
глазами, и в церкви зазвучал могучий призыв:
Господи, грозно на землю взирающий,
Молнии, громы послушны тебе!
Затем последовала "долгая" молитва. Никто
не мог бы припомнить ничего равного ей по страстности и проникновенности чувства
и по красоте изложения. Просили в ней больше всего о том, чтобы всеблагой и
милосердный отец наш оберегал наших доблестных молодых воинов, был бы им помощью,
опорой и поддержкой в их подвигах во имя отчизны; чтобы он благословлял их и
охранял в день битвы и в час опасности, держал их в своей деснице, дал им силу
и уверенность и сделал непобедимыми в кровавых схватках; чтобы помог он им сокрушить
врага, даровал им, их оружию и стране вечный почет и славу...
В эту минуту в церковь вошел какой-то пожилой
незнакомец и неторопливо, бесшумной поступью направился по главному проходу
к алтарю. Глаза его были устремлены на священника, высокую фигуру облекала одежда,
доходившая до пят, и седые волосы пышною гривой падали на плечи, обрамляя изборозжденное
морщинами лицо, неестественно, даже мертвенно-бледное. Все с недоумением смотрели
на него, а он, молча пройдя между скамей, поднялся на кафедру и выжидающе стал
рядом со священником. Смежив веки и не догадываясь о присутствии незнакомца,
священник продолжал читать свою волнующую молитву и закончил ее страстным призывом:
"Благослови наше воинство, даруй нам победу, господи боже наш, отец и защитник
земли нашей и оружия!"
Незнакомец дотронулся до его плеча, жестом
приказал ему отойти, - что изумленный священник но замедлил исполнить, - и занял
его место. Несколько мгновений он сурово оглядывал потрясенных слушателей, и
глаза его горели призрачным огнем, потом низким, глухим голосом начал:
- Я - посланец престола, несущий вам слово
господне!
Прихожане стояли как громом пораженные;
незнакомец если и заметил их испуг, то не обратил на него ни малейшего внимания.
- Всевышний услышал молитву своего слуги,
вашего пастыря, и готов ее исполнить, если таково будет ваше желание после того,
как я, его посланец, разъясню вам ее смысл, точнее - полный ее смысл. Ибо, как
и во многих других людских молитвах, вы, сами того не подозревая, просите о
неизмеримо большем, чем вам кажется, когда вы молитесь, - если, конечно, вы
заранее все не обдумали.
Слуга божий и ваш, прочел молитву. Подумал
ли он, прежде чем прочитать ее? И одна ли это молитва? Нет, их две: одна - которую
он произнес вслух, и другая - которой не произнес. И обе достигли ушей того,
кто слышит все просьбы - высказанные и невысказанные. Поразмыслите над этим
- и запомните. Если станете просить благословения своим делам и поступкам, будьте
осторожны, ибо в эту минуту вы непреднамеренно можете навлечь проклятье на своего
соседа. Если вы молитесь о ниспослании дождя, ибо он нужен полям вашим, - тем
самым вы, быть может, молите о бедствии для соседа, чья земля не нуждается во
влаге и дождь только испортит ему урожай.
Вы слышали молитву вашего слуги - ту ее
часть, которую он произнес вслух. Господь послал меня к вам, чтобы я облек в
слова другую ее часть - то, о чем пастор и все вы в глубине сердца молча молили
его. Не разумея и не думая, о чем молите? Дай бог, чтобы это было так. Вы слышали
слова: "Даруй нам победу, господи боже наш!" Этого достаточно. Вся молитва,
которую вы произносили здесь вслух, заключена в этих многозначительных словах.
Уточнения излишни. Моля о победе, вы молили и о многих не упомянутых вами следствиях,
которые сопутствуют победе, должны ей сопутствовать, не могут не сопутствовать.
И вот до слуха отца нашего небесного дошла и невысказанная часть молитвы. Он
повелел мне облечь ее в слова. Внемлите же!
Господи боже наш, наши юные патриоты, кумиры
сердец наших, идут в бой - пребудь с ними! В мыслях мы вместе с ними покидаем
покой и тепло дорогих нам очагов и идем громить недругов. Господи боже наш,
помоги нам разнести их солдат снарядами в кровавые клочья; помоги нам усеять
их цветущие поля бездыханными трупами их патриотов; помоги нам заглушить грохот
орудий криками их раненых, корчащихся от боли; помоги нам ураганом огня сровнять
с землей их скромные жилища; помоги нам истерзать безутешным горем сердца их
невинных вдов; помоги нам лишить их друзей и крова, чтобы бродили они вместе
с малыми детьми по бесплодным равнинам своей опустошенной страны, в лохмотьях,
мучимые жаждой и голодом, летом - палимые солнцем, зимой - дрожащие от ледяного
ветра, вконец отчаявшиеся, тщетно умоляющие тебя разверзнуть перед ними двери
могилы, чтобы они могли обрести покой; ради нас, кто поклоняется тебе, о господи,
развей в прах их надежды, сгуби их жизнь, продли их горестные скитания, утяжели
их шаг, окропи их путь слезами, обагри белый снег кровью их израненных ног!
С любовью и верой мы молим об этом того, кто есть источник любви, верный друг
и прибежище для всех страждущих, ищущих его помощи со смиренным сердцем и покаянной
душой. Аминь.
(Помолчав немного.) Вы молились об этом;
если вы все еще желаете этого - окажите! Посланец всевышнего ждет.
Впоследствии многие утверждали, что это
был сумасшедший, ибо речь его была лишена всякого смысла.
Марк Твен